Илья: Вот он пошёл писать. Пусть он стоит, на нас смотрит, поближе к вам. Не надо близко, он хорошо пишет. Он даже оттуда всё услышит. Не обращайте внимания. Полина Израилевна: Так. И.: Значит, то, что я записываю – потом Лёня делает сайт, и на этом сайте в Интернете эти песни люди могут послушать то, что я записал. Это такая задача – чтобы это не пропало, сохранилось, чтоб кто-то, кому нужно узнать, что пелось и какая музыка звучала, в вашем случае -- почти сто лет назад
фрагмент 00:00:34—00:01:37
П.И.: Вы знаете, я очень мало могу, наверно, вам в смысле музыки, я всё… Я очень люблю музыку, моя мама играла на гитаре и всегда пела, все… в основном мы с ней очень… общались, когда была война. Мне удалось, слава богу – Лёня вам, наверно, рассказал, что мне удалось получить такую справку, я договорилась на работе… Значит, я в сороковом году кончила институт, а в сорок первом началась война, и меня с московского крекинга перевели на Урал, в город Орск. И на нефтеперерабатывающем заводе я проработала всю войну. И.: Угу.
фрагмент 00:01:24—00:01:52
П.И.: Да. Но перед тем, как уехать, я заехала в Полтаву и забрала своих родителей и сына ихнего, брата моего, школьника. Вот. И спасла их, потому что буквально через два дня уже там были немцы.
фрагмент 00:01:52—00:02:48
И.: Какая вы молодец. П.И.: Вот с этой справкой мы ехали целый месяц минимум. Больше месяца. Ночевали во всех садиках привокзальных. И пока мы доехали до этого… И.: Орска. П.И.: …Орска. Причём приехали туда в этот последний… Всю историю проезда я вам не буду рассказывать, она так же мучительна и сложна, как у каждого, кто тогда в эвакуацию бежал. Это было очень сложно, но через месяц мы приехали туда и там нам на вокзале сказали, что «вас никто не пропишет, мы уже здесь валяемся столько времени и в город не прописывают нас». И.: Так.
фрагмент 00:02:48—00:03:45
П.И.: Но за мной приехала… я позвонила на завод, и за мной приехала машина, отвезла нас и дала нам комнату в бараке, в это самое… инженерно-техническом. Такой был барак. Вот. И там мы прожили эту всю войну. Я разводила огороды гигантские, кормились таким образом. Я сеяла картошку, помидоры разводила, огурцы – в общем, всё. Ну, немножко помогал мне папа. Брат был еще маленький, он мало мне помогал. Ну, в общем, короче, он там учился, и примерно в сорок шестом – сорок седьмом году я уехала.
фрагмент 00:03:45—00:04:18
И.: Обратно в Москву? П.И.: Обратно. Не сразу обратно в Москву, сначала я выехала обратно – мамины все документы приезжала с ней в Полтаву, все оформила, чтобы они вернулись к себе. В это время моего мужа, за которого я там вышла замуж, перевели в Москву на работу. И поэтому в сорок седьмом я уже уехала в Москву. А родители… И.: …остались в Полтаве. П.И.: …остались на Украине.
фрагмент 00:04:18—00:04:38
И.: А родились вы в Полтаве? П.И.: А? И.:А родились вы где? П.И.: Я родилась где-то в… в общем, в Полтаве, короче говоря, где-то из этих маленьких городов в Полтаве, я забыла. И.: Где-то под Полтавой, да, там? П.И.: Да. И жила там, кончила школу, кончила в Харькове институт и это самое… а дальше я вам уже рассказала.
фрагмент 00:04:38—00:05:07
И.: Я понял. А скажите, давайте, чтобы у нас на записи осталось, скажите пожалуйста, как вас зовут? П.И.: Меня зовут Полина Израилевна И: Полина Израилевна, а фамилия? П.И.: Каплунова. И.: Полина Израилевна Каплунова. Значит, отец был Израиль… П.И.: Да. И.: А мама? П.И.: Мария. И.: Мария. П.И.: Мария Абрамовна. И.: Мария Абрамовна и Израиль…? П.И.: Папа – Израиль Григорьевич. И.: Израиль Григорьевич. Это они тоже из Полтавы оба, или нет?
фрагмент 00:05:07—00:07:06
П.И.: Нет, они где-то... Вы знаете, я сейчас точно уже не помню. Где-то Сумской, по-моему, области, но точно не могу сказать. На Украине тоже в этих районах, местечках каких-то, но не в Полтаве. А в Полтаву переехали… И.: А Полтава сама тоже местечком была или нет? П.И.: А? И.: Полтава тоже была местечком? П.И: Нет! Полтава – это прекрасный, роскошный, благоустроеннейший город, с замечательной медициной, с замечательной… этой самой… музыкальными этими… заведениями всеми. В общем, это очень хороший… Он настолько красивый и хороший город, что Гитлер его велел сжечь полностью, когда отступал. И поэтому, когда я приезжала восстановить маму в правах, то в нашей квартире жило шесть или восемь семей, я уже сейчас забыла. И.: Погорельцев. П.И.: Погорельцы все. И дядя мне посоветовал, говорит: сразу выселяй. Я договорилась с ними, что я им даю год, чтобы они нашли себе жилье, и только потом я привезла маму и поселила их там. И.: Значит, вы говорите… П.И.: Не выгоняла и не судилась, конечно… Ни в коем случае. Вот. И.: Вы говорите, папа и мама переехали в Полтаву из местечка, да? П.И.: По-моему…. Вылетело уже теперь из головы. Где-то… И.: Ну, переехали туда. Хорошо. П.И.: Забыла. Знала очень хорошо.
фрагмент 00:07:06—00:07:34
И.: Значит, вы говорите, мама пела, да? П.И.: А? И.: Мама, говорите, пела, да? П.И.: Мама пела очень много. Но пели тогда, при мне уже, это было уже поздно – пели все песни, которые возникали во время войны. Они все поддерживали вообще настроение и дух у людей, поэтому мы все их пели. А еврейские песни я не помню.
фрагмент 00:07:34—00:08:09
Мама пела вот это вот единственное – «Ду вест зайн а гвир, майн Зямеле» – вот это она мне пела. Это «Ду вест зайн а гвир, майн Зямеле, флегт мир зинген ба майн вигеле але нахт амол майн мамеле, их геденк нох hайнт ир лиделе. Ун мекуем из… а что такое мекуем? Не знаю. …ун мекуем из геворн мит ди hавтохе фун майн мамеле…» Вот запомнила я этого немного, и мотив примерно такой:
00:08:09—00:08:30 (Поёт)
фрагмент 00:08:30—00:09:09
Вот на такой мотив., часть 1 И.: А дальше? Как дальше слова ложатся на мотив? П.И.: Дальше, где… ну, ди hавтохе? «Ун мекоем из геворн мир ди hавтохе фун майн мамеле: швер цу кригн аза грейсн гвир, аза ойшер, ви майн Зямеле».
фрагмент 00:09:09—00:09:27
Вот. Я очень мало помню…. И.: А вы можете вторую половинку тоже спеть попробовать? П.И.: А? И.: Можно попросить вторую половинку тоже спеть, чтоб понять, как эти слова на мелодию ложатся? П.И.: А. Сначала? И.: Можно сначала, да.
00:09:27—00:10:12 (Поёт, заменяя «цу кригн» на «бекумен»).
фрагмент 00:10:12—00:10:48
Вот. Все мои таланты на этом заканчиваются. И.: Ну отлично. Как это мама… что это было, в какой момент она её пела – просто для себя, для вас – как что? На ночь, не знаю… П.И.: Вот… мама пела много всякого ещё. Какие-то песенки… сейчас скажу… Выс, часть 1кочило из головы всё совсем.
фрагмент 00:10:48—00:12:09
«Аз их вел зогн «шири, бири» – золт ир зогн «шири-бири-бом». Аз их вел зогн «лехо, дейди», золт ир зогн «шири-бири-бом». Шири-бири, шири-бири-бом… (Смеётся). Вот и всё. (неразборчиво) И.: Так. П.И.: Вы очень поздно пришли, я всё-всё забыла. И: Хорошо, хоть что-то… А скажите, эту песню когда она пела, при каких… зачем? Просто? П.И.: Пела? Просто так, из озорства. И.: Из озорства. П.И.: Да. И.: Ага. П.И.: Ну вот ещё какую-то песню… Я вообще помнила много их раньше. Но сейчас у меня совсем с головой… Вылетело самое главное. Я забыла, где родилась мама, и папа, я очень хорошо знала. А теперь вот забыла.
фрагмент 00:12:09—00:13:06
И.: Ну даже если сейчас не вспомним, я могу потом ещё прийти. Может, вспомнится. П.И.: Ну если вспомню, тогда скажу. И.: Конечно, через Лёню передадите. П.И.: Ну вот так, вот всё что,.. И.: А колыбельную какую-нибудь пела мама? П.И.: А вот эту колыбельную она пела. И.: Первая. Первая – это была колыбельная? П.И.: Да. Первая – это была колыбельная. И.: Про Зямеле. П.И.: Ду вест зайн а гвир, майн Зямеле, флегт мир зинген ба майн вигеле… И.: Вигеле же, да, точно. П.И.: Але нахт амол… Але нахт амол майн мамеле, их геденк нох hайнт ир лиделе. И.: Угу. Вот её пела, да, как колыбельную? А вы с ней это все пели? Вы с ней пели это? П.И.: Я не пела этого, нет. И.: Только слушали? П.И.: Я пела русские песни, я еврейские не пела. Запомнилось то, что мама пела, вот и все.
фрагмент 00:13:06—00:15:20
И.: А папа пел? П.И.: Нет. Нет. И.: Папа не пел. П.И.: Нет. Папа мой был труженик из очень бедной семьи, шесть детей было у них, и мать умерла. И тогда с ними жила мачеха. И он рассказывал, как это все было тяжко и мучительно. Он очень добрый такой был, замечательный человек. Ну а мама – а мама вот песни пела все, всякие. Не только еврейские. И.: А нееврейские какие пела, например? П.И.: Ну вот эти все наши, которые в это время, во время войны писались в основном. Наши современные песни. Она все записывала слова и пела. И.: Под гитару? П.И.: Да, под гитару. Вот фотография там у меня есть… И.: Я показал Лёне, да, показал уже! П.И.: Да. Вот мама там с гитарой, папа, муж – все, в общем. Вот так. И.: А вы тоже на гитаре играете? П.И.: А? И.: Тоже играете на гитаре? П.И.: Нет. К сожалению, нет. И.: Так получается, эту песню вторую, про шири-бири-бом, она тоже под гитару пела? П.И.: Не помню уже. Наверное, она всё под гитару пела. И.: Всё под гитару! Хорошо. А говорила… а кто на идиш говорил в доме? П.И.: Они говорили всегда с мамой на идиш. И.: Папа с мамой? П.И.: Да, папа с мамой. А я, собственно, слышала и таким образом запомнила. Всё понимала. Так что я идиш понимаю. Ну, конечно, не так блестяще, но говорить тоже могу. И.: Ух ты! Класс! П.И.: Вот и всё. И.: Здорово! Что-то я хотел спросить. Попробуете вспомнить ещё, может быть, что-то? Что там ещё было? Кроме «шири-бири-бом».
00:15:20—00:15:28 П.И.: Песни…
фрагмент 00:15:28—00:17:39
П.И. Нет, вы знаете… если вспомню, скажу Лёне. Он запишет и передаст вам. И: Да я приду. Я тут живу, это не проблема. П.И.: Я буду очень рада, конечно. Пожалуйста, приходите. Что-то сейчас… особенно после этого праздника столетия я как-то… И.: Короче, надо было до этого встречаться. П.И.:… устала и…Да, надо было, наверное, нам встретиться раньше. И.: Мы давно собираемся, с лета собирались встретиться! Вот наконец-то. П.И.: Вот как-то не получалось всё время. И.: А столетие было когда, это какой день был? П.И.: День рождения мой? 22 февраля. И.: Соответственно, тысяча девятьсот… П.И.: Тысяча девятьсот восемнадцатого года. Ну я не могла бы себе в жизни представить, что так долго проживу. И.: Слава богу, дай бог ещё подольше. П.И.: Нет, вы знаете, трудно, очень трудно. Очень много преодолевать приходится. Заставлять себя. Очень всё сложно. Трудно одеться, трудно раздеться, трудно купаться, трудно… Всё, всё трудно. То, что было всегда просто и естественно, то всё сложно, и конечно трудно… так что это непросто даются эти годы. И.: Ну выглядите вы молодцом. П.И.: А? И.: Выглядите вы молодцом! И звучите. Песни поёте. Значит, всё в порядке.
фрагмент 00:17:39—00:18:45
П.И.: Ну что? Слушаю вас дальше. И.: Ну хорошо. Расскажите, если можно – вот вы говорите, мама всегда пела. А какие-то праздники были? На праздниках встречались дома? П.И.: Конечно! И.: Это где, в Полтаве уже? П.И.: Праздники были, безусловно. И.: В Полтаве? П.И.: Пасха и Рош-ашона. И что там ещё, я забыла. Этот самый… Пурим. Пурим, что я помню – вот Пурим, Рош-ашона и… И.: Пасха. П.И.: И Пасху. А что там ещё, какие-то… А какие у нас ещё там, я не помню? И.: Новый год деревьев бывает. П.И.: А? И.: Новый год деревьев. Ту би-Шват, новый год, разные бывают… П.И.: Рош-ашона. И.: Да. П.И.: А Новый год наш – конечно. И.: Скажите, пожалуйста, а что пели на праздники? П.И.: На праздники? И.: Ну собирались же, наверно, что-то пели? Может, играли? П.И.: Пели только нееврейские песни. Пели то русские…
И.: Да. Ещё раз, что пели? П.И.: Пели все наши русские песни. И.: Или украинские? Украинские, может быть? П.И.: Ну не то что русские… эти самые, такие… сугубо русские… И.: Советские. П.И.: …советские, а пели вот эти вот, которые в это время написали все наши замечательные музыканты. И.: Это на праздниках? П.И.: Да, и по праздникам тоже пели их. Но еврейских песен не пели. Мама пела сама по себе, а так вместе мы не пели на праздники еврейские песни, потому что у нас очень смешанные знакомства. Друзей много русских, и это было, конечно, ни к чему.
фрагмент 00:00:50—00:01:32
И.: Ну… нет, ну праздник, если праздник был еврейским, наверное, был смысл? П.И.: Еврейский праздник, всё равно… на еврейском уже очень мало кто говорил. Вот такие только пожилые люди, как мама и папа мои, понимаете, а другое поколение уже вот, смотрите – уже не знает еврейского языка. Дочка моя, правда, которая вообще языки поглощает – она знает еврейский, и она пела… она не пела, но она их знает. Вот. А ребята наши уже ничего не знают.
фрагмент 00:01:32—00:01:59
П.И.: У вас дети есть? И.: Трое. П.И.: Трое? И.: Трое. П.И.: А они где учатся? И.: Младшая совсем маленькая, ей ещё только полтора года. Средняя учится в школе, а старшая в колледже поварском. П.И.: В школе…каком? И.: В колледже поварском. На повара. П.И.: Это хорошо. И.: Да.
фрагмент 00:01:59—00:02:42
И.: А свадьбы были какие-то с музыкой? П.И.: А? И.: Свадьбы с музыкой были ли у вас в Полтаве? П.И.: Свадьбы… И.: С музыкой! П.И.: С музыкой тоже нееврейской, потому что я не помню такой свадьбы у кого-то. И.: Чтобы приходили со скрипками кто-то… П.И.: Нет, нет, нет. Этого не было. Нет. Всё было на русский лад уже дальше. И.: Это после войны или до войны вы описываете, какой период? П.И.: До войны. И.: До войны уже было на русский лад, да? П.И.: Конечно! А после войны я прожила только немного – вот войну прожила – с родителями, а так я жила в Москве, а они в Полтаве. И.: Угу. Я понял, да.
фрагмент 00:02:42—00:03:35
И.: Значит, получается, что еврейская жизнь закончилась, когда они переехали из штетла, фактически. П.И.: Они в Полтаву переехали, по-моему, знаете когда – в 20-х годах. И.: В 20-х годах. П.И.: А вот где были – вылетело из головы… что-то такое осталось, вроде Сумская область… И.: А до этого? А когда они жили там, в местечке? П.И.: Это я ничего не знаю. И.: Не знаете. П.И.: Я знаю только, что они… так они даже не в местечке. Небольшие города. Я бы не сказала, что это местечки. Они имели наши русские названия. Но у меня уже не сохранилось в памяти.
фрагмент 00:03:35—00:05:10
П.И.: Вот. Мало интересного я могу вам рассказать. И.: Ничего себе! Очень интересно. Где ещё такое услышишь! Рассказ про Полтаву. Я в Полтаве бывал, ничего не знал о том, как там что было раньше. П.И.: Вы знаете, ну буквально, во-первых, за два примерно, три дня до этого Кременчуг весь был захвачен немцами, и они приезжали все в Полтаву, истерзанные, бешеные, измученные. В это время мы решили уезжать уже. Мы собрали все – жара ведь была, лето, а мы были все в зимней одежде и боялись ее оставить, взяли с собой. Полтава расположена, если вы там были – у нее город на горе, а под горой этот вокзал и станция. Вот, и мы… И.: Которая «Южная»? П.И.: Да, «Южная», да. Совершенно верно. И мы три раза туда спускались и возвращались обратно – не могли уехать. А перед тем, как ехать – это было вообще что-то немыслимое. Вот я стояла круглые сутки в очереди – родители, конечно, ждали меня… Я стояла в очереди за билетами, и стоило мне отойти на секунду, как они все орали, что я тут не стояла.
фрагмент 00:05:10—00:06:44
П.И.:Это было… эти вообще были люди из Кременчуга, ужасно несчастные, очень измученные, поэтому было очень трудно. Ну вот в конце концов благодаря этой бумажке, которую я придумала – не знаю вот как-то, зачем, но вот взяла такую бумажку… Соображала не так, как сейчас! И благодаря этой бумажке я пробивалась. А когда мы доехали до Куйбышева, там была вообще безнадёга сплошная. Пришла с этой бумажкой к начальнику станции, он сказал, что он ничего сделать не может. А вид был такой: вся площадь перед вокзалом заполнена вот такими группками людей, кучками – все семьи там стояли в очереди. И выехать было невозможно. И тут я встретила свою близкую приятельницу из Полтавы, и она сказала, что они в военном эшелоне едут в Чкалов. Я взяла свои вещи, своих родных и всех их побросала туда в этот эшелон, и так мы доехали до Чкалова. А там уже было нормальное сообщение до Орска. Вот Чкалов, потом Орск – и уже я была на месте. Вот так доехали. Ну вот так.
фрагмент 00:06:44—00:07:20
И.: Давайте тогда сделаем так: я попрошу сейчас, если можно, спойте ещё раз песню про ширибим, чтобы она ещё раз у меня осталась. Сейчас прервёмся, потому что я должен уезжать, а вы попробуйте потом ещё, может, что-то вспомнить, и я ещё к вам приеду. П.И.: Хорошо, пожалуйста. И.: В таком режиме. Про ширибим. П.И.: Вы хотите ещё раз эту песню? И.: Про ширибим. Если можно. Да, пусть она будет ещё раз.
П.И.: Так, ещё раз песню? И.: Это про ширибим или про что? П.И.: Это про «ду вест зайн а гвир, майн Зямеле». И.: А, вот эта, да? (Лёне). Слушай, а можешь её сфоткать, вот эту штуку? П.И.: Пожалуйста! И.: Можно, сфоткаешь, пришлёшь потом? Щас, это вот мне… Л.: Это ты написала специально, да? П.И.: Я русским языком написала этот текст. Л.: Красота какая! Спасибо! И.: Сфоткай, пожалуйста, чтобы он у нас остался.
00:08:30—00:08:38 И.: Да. Если можно. Её и про ширибим.
фрагмент 00:08:38—00:08:55
П.И.: Спеть вам? И.: Если можно. П.И.: Если это называется пением. И.: Давайте сначала про ширибим. Можно? П.И.: А? И.: Про ширибим сначала можно? А потом эту. П.И.: Шири… как я сказала? И.: Ширибим.
00:08:55—00:09:00 П.И.: «Аз их вел зогн шири-бири», да? И.: Да. вот эту. Можно её сначала? А потом эту.
фрагмент 00:09:00—00:09:40
П.И.: Аз их вел зогн «шири-бири» – золт ир зогн «шири-бири-бом». Аз их вел зогн – «лехо дейди» -- золт ир зогн «шири-бири-бом». Шири-бири, шири-бири-бом. Шири-бири, бири-бири-бом. И: Всё. П.И.: Все мои таланты выложены! И.: Хорошо. Так! А эту? И давайте эту ещё разок… Простыня целая…
00:09:40—00:09:42 П.И.: «Ду вест зайн а гвир»? И.: Да.
00:09:42—00:10:22 П.И.: (Поёт куплеты 1 и 2)
00:10:22—00:10:38 П.И.: Подождите, а?... И.: Вот здесь. Вот, дальше. Вот досюда вы дочитали. Вот досюда допели.
фрагмент 00:10:38—00:12:11
И.: Шлофн шлоф их аф а кербеле, ун мах а… П.И.: Вот это вот я не могу теперь прочитать. «Шлофн шлоф их аф а…» Вы можете прочитать? И.: Да, я могу прочитать вам. Вы написали здесь следующее: «Шлофн шлоф их аф ан кербеле…» П.И.: Так. И.: «…ун мах а мейц мит а скоринке». П.И.: Да. И.: «Ун лехаим мит ан шербеле фул мит брумл васер клоринке». Вот как. П.И.: Вот. И всё? И.: Нет, ещё дальше. «Ун ди киндер ун ди вайбеле зайнен ойсгепакт антикеле – дурх ин онецес дос лайбеле, ун фарфайфет мит а штрикеле». П.И.: Вот как. А я видите, я забыла вообще эту часть. Могу вам пропеть. И.: Сможете сейчас вспомнить: «Ун ди киндер, ун ди вайбеле…» Как это будет звучать? П.И.: М? И.: Как это будет звучать? Шлофн шлоф их аф ан кербеле… П.И.: Я не вижу, где это «шлофн». И.: Вот, смотрите – «шлофн» вот, а «ун ди киндер» – это вот.
00:12:11—00:12:25 П.И. (Поёт): Шлофн шлоф их аф а… кербеле, да? И.: Да.
фрагмент 00:12:25—00:14:16 END
П.И.: Ун мах а… эйце… мит а скоринке. Ун лехаим мит ан шербеле, фул мит брунен васер клоринке. Всё. И.: Угу. Да-да-да. П.И.: А это что? И.: «Ун ди киндер, ун ди вайбеле…» П.И.: А! Ун ди киндер, ун ди вайбеле зайнен ойшт…гепакт а…тикеле. Дурх ин онец дос… а… майбеле. И.: «Лайбеле» написано. П.И.: …лайбеле, ун… фаррайфет мит а штрикеле. И.: А, это «фаррайфет», да? Или «фарфайфет»? Я думаю, это «фарфайфет». Это «фарфайфет», мне кажется. П.И.: Фарфайфет мит а штрикеле. Вот какое дело! Так что я, оказывается, вообще забыла эту часть. И.: Хорошо. Так. П.И.: Хорошего мало. И.: Нет. Хорошо, что вспомнили сейчас, с бумажкой.
фрагмент 00:00:00—00:00:42
